Мудрые слова

[Sv1]

По течению плывёт только дохлая рыба. (с)

[Натоми]

Если у вас весь день всё не клеится - бросьте клей.
Возьмите молоток - и забейте !

[Sv1]

Из той же "оперы":
Не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра... ;)

[Vetag]

Михаил Литвак - цитаты.

 

http://www.livelib.ru/author/152984/quotes

 

Вот некоторые из них:

 

- Когда ты доволен своей работой, то не нуждаешься в оценке других.

 

- «Уговаривать – значит насиловать».

 

- "Учиться никогда не бывает рано и никогда не бывает поздно, а всегда в самый раз"

 

- Вы можете спросить: «А если я не буду ругать их, то где же они [подчиненные] получат отрицательные эмоции?». Не волнуйтесь! Где-нибудь в другом месте. У нас еще не так много психологически подготовленных людей!

 

-Умный человек и без морали ничего аморального не сделает.

 

- Профессионал высказывает свое мнение, дилетант – чувства.

 

- Тот, кто советуется, хочет возложить ответственность за свои деяния на другого, а тот, кто советует, - высокомерный, и, следовательно, не очень умный человек.

 

- Вам: Вы глупец!
Вы: Hе только глупец, но и подонок! Так что берегитесь.

 

и т.д...

[Ноябринка]

Я всегда говорю, что самые важные взаимоотношения, с которыми вам придется иметь дело в своей жизни, — это взаимоотношения с самим собой. Прежде всего вы должны стать лучшим другом самому себе.
Фил МакГро

Если не я для меня - то кто? Если я только для себя – то что я? Если не сейчас - то когда?
Тора

[Наталья Я]

Правда у каждого своя, а истина это то, что было на самом деле.

 

Не знаю чьих уст изречение, но по жизни оно мне помогает понять точку зрения другого человека.

[Sure]

Само приплывает только дерьмо - за жемчугом надо нырять.

[frkfu]

Женщина врет только один раз -самой себе, а потом уже говорит только правду.
Недавно заметила и за собой....

Изменено 22 октября, 2012 пользователем frkfu

[Ноябринка]

И самое главное, не бойся, смело иди туда, куда тебя зовут твои сердце и интуиция. Неким образом они знают, кем ты хочешь стать на самом деле. А все остальное вторично.
Стив Джобс

 

В 1999 году Джек Уэлч говорил своей аудитории в Нью-Йорке: «Если я сегодня вечером потолкаюсь в этой комнате и поговорю с каждым, я узнаю уйму вещей, которые смогут сделать мою работу лучше».

[Ноябринка]

Не ПРОШЛОЕ, как у большинства людей – а ИМЕННО БУДУЩЕЕ, должно управлять жизнью человека. Его решениями и поступками в настоящем.
Ицхак Пинтосевич

[Ноябринка]

Когда обнаруживаешь, что ты в тупике, самое лучшее – пустить мысли в вольный полет, отвлечься: пусть работает подсознание.
Паоло Коэльо

Подсознание изобилует новыми идеями, решениями, ответами. Не ограничивайте себя. Откройте эту сокровищницу и возьмите всё самое динамичное, оригинальное и полное жизни. Эти идеи и решения существуют внутри вас уже сейчас.
Джон Кехо

[Ноябринка]

Организованность и упорядоченность — это такое состояние вашего личного хозяйства, при котором всё в нём расположено в соответствии со своей значимостью лично для вас .
Дэвид Аллен

И запомни: никогда ничего не добьёшься, пока не научишься определять, что для тебя в данный момент самое главное.
Роберт Ханлайн

[broshka]

У женщины любое желание заканчивается терпением. (Валерий Красовский) Очень точно подмечено.

[Нико]

"Есть три способа отвечать на вопросы: сказать необходимое, отвечать с приветливостью и - наговорить лишнего." Плутарх

 

"Удачник от неудачника отличается числом попыток!" Милена Яцкевич

 

Отличительное свойство человека – желать непременно все начинать сначала.
«Иоганн Гёте»

 

С годами мы становимся мудрее и стараемся пореже наступать на грабли. Но судьба тоже не теряет времени даром и грабли всё более искусно маскирует.

 

Обходя грабли, вы лишаете себя незабываемых ощущений

[Аля]

Прочитала недавно, что для похудения полезен уголь... Сижу и думаю - пить или разгружать?

[Ноябринка]

Друг мой, рассказы о том, что у тебя нет времени поработать над своими мыслями и своей жизнью, подобны рассказу о том, что у тебя нет времени залить бензин в пустой бак, потому что тебе надо быстрее ехать. Все равно это когда-то нужно будет сделать.
Робин Шарма

[Кашка]

И запомни: никогда ничего не добьёшься, пока не научишься определять, что для тебя в данный момент самое главное. Роберт Ханлайн

«Жизнь непредсказуема. Цель – это попытка контролировать то, что контролю не поддается».

[Бензопила]

Наш нынешний мир суров и опасен, сердца наши и умы затемнены, а любовь часто оборачивается печалью, но становится от этого ещё прекрасней.
Джон Рональд Руэн Толкиен

[K@трин]

Истинно благородный человек никогда не выпускает из памяти благодеяний, какие получает от других, но легко забывает те, какие делает сам.

 

Учись в терпении переносить чужие недостатки и слабости, какие бы они ни были, потому что и у тебя есть много такого, что другие переносить должны.

 

Лови минуты, чтобы уловить годы и не упустить всей жизни.

 

Не говори всего, что знаешь, но непременно знай все, что говоришь.

 

Приобретай так, как бы не имел нужды; теряй так, как бы отдавал лишнее.

 

Мы себя бесчестим, когда черним честь других.

 

Сын мудрый - утеха отца. Хочешь иметь такого сына? С младенчества направь его на путь добродетели и долга. Но помни, что легчайший способ к тому есть твой собственный пример.

 

Вражду надлежит писать на воде, чтобы скорее исчезла, а дружбу - на меди, чтобы навсегда соблюдалась твердою и неизменною.

[Vetag]

 

Робин Шарма

Мне тоже очень нравится этот писатель!

[Равновесие]

Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду.
— Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы?
Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло под сердцем, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой.

 

— Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому. Вас интересует литература?
— Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать, каковы условия.
«Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича.
— Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда бы вы хотели начать?
— Я, собственно… — собеседник замялся.
— Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не понравится, то…
— Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух.
— Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес.
— Говорите, я запомню.

 

В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили.
— Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя, но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права, история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век… Как вы полагаете?

 

Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во что горазд. Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их.
Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы.

 

В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль.

 

«Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду».
Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть.

 

Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту.
— Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С чего бы вы хотели начать?
Максим помялся, осторожно уселся на край стула.
— С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили.
— Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных.
— Нигде? — спросил Максим тихо.
— Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим?
— Да, продолжайте, пожалуйста.

 

— В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков.
Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб.

 

— Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим!
— Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам.
— У вас есть дети?
— Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня?
— Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу.
Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился.
— Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…

 

— Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей Петрович.
— Непременно. Только вот… Знаете, я работаю управляющим у состоятельной семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата. Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит?
Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром.
— Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра.

 

— Литература – это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович, расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте.

 

Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь преподавателя наизусть.
— Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать.
«Таврида», «Анчар», «Евгений Онегин».
Лермонтов «Мцыри».
Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Высоцкий…
Максим слушал.
— Не устали? — спрашивал Андрей Петрович.
— Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.

 

День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий.

 

Бальзак, Гюго, Мопассан, Достоевский, Тургенев, Бунин, Куприн.
Булгаков, Хемингуэй, Бабель, Ремарк, Маркес, Набоков.
Восемнадцатый век, девятнадцатый, двадцатый.
Классика, беллетристика, фантастика, детектив.
Стивенсон, Твен, Конан Дойль, Шекли, Стругацкие, Вайнеры, Жапризо.

 

Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил. К вечеру Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт опять, побрёл к видеофону.
— Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос.

 

Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги, навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю?

 

Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах стало больше невмоготу.
— А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём.
— В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович.
— Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой связался.
— Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой?
— Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними отработал.
— С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите?
— Ты что ж, в самом деле не знаешь? — всполошился Нефёдов. — Новости посмотри, об этом повсюду трубят.
Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый, трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей. Сердце внезапно зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком расплывались перед глазами.

 

«Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники. Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил, что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев свою деятельность скрывал. Изъят из обращения… По факту утилизирован…. Общественность обеспокоена проявлением… Выпускающая фирма готова понести… Специально созданный комитет постановил…».

 

Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет, на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана. Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене. Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол.

 

Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он обучал робота.

 

Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего только стоит жить. Всё, ради чего он жил.

 

Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и полчаса подождать. И всё.

 

Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы, двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка на год-другой младше.
— Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила девочка.
— Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто?
— Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса.
— От… От кого?!
— От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он… как его…

 

— Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка.
Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку.
— Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он.

 

— Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить?
Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад.
— Боже мой, — сказал он. — Входите. Входите, дети.

 

Майк Гелприн, Нью-Йорк (Seagull Magazine от 16/09/2011)

[Кашка]

Наряд - предисловие к женщине, а иногда и вся книга.
Себастьян-Рош Никола де Шамфор

 

Скромность умерла, когда родилась одежда.
Марк Твен

[Sure]

В мире нет столько богатых мужчин, сколько красивых женщин этого заслуживает.

[Натоми]

ТЕОРИЯ 1000 ШАРИКОВ

 

-- Разговор с одним стариком:

 

-"Могу поспорить, что вы очень заняты . Вчера, сегодня, завтра. И пусть вам платят много. Но за эти деньги они покупают вашу жизнь. Подумайте, вы не проводите это время со своими любимыми и близкими.
Ни за что не поверю, что вам нужно работать все это время, чтобы свести концы с концами. Вы работаете, чтобы удовлетворить ваши желания. Но знайте, что это замкнутый круг - чем больше денег, тем больше хочется и тем больше вы работаете, чтобы получить еще большее.
Нужно суметь в один момент спросить себя: "а действительно ли мне так нужна еще одна кофточка или машина. И ради этого вы готовы пропустить первое танцевальное выступление вашей дочери или спортивное соревнование вашего сына. Позвольте мне рассказать кое-что, что реально помогло мне сохранить и помнить о том, что главное в моей жизни.

 

И он начал объяснять свою теорию "тысячи шариков".
- Смотрите, в один прекрасный день я сел и подсчитал. В среднем человек живет 75 лет. Я знаю, некоторые живут меньше, другие больше.. Но живут примерно 75 лет.
Теперь я 75 умножаю на 52 (количество воскресений в году) и получается 3900 - столько воскресений у вас в жизни. Когда я задумался об этом, мне было пятьдесят пять. Это значило, что я прожил уже примерно 2900 воскресений. И у меня оставалось только 1000.
Поэтому я пошел в магазин игрушек и купил 1000 небольших пластиковых шариков. Я засыпал их все в одну прозрачную банку.
После этого каждое воскресенье я вытаскивал и выбрасывал один шарик.. И я заметил, что когда я делал это и видел, что количество шариков уменьшается, я стал обращать больше внимания на истинные ценности этой жизни.

 

Нет более сильного средства, чем смотреть, как уменьшается количество отпущенных тебе дней!

 

Теперь, послушайте последнюю мысль, которой я хотел бы поделиться сегодня с вами, перед тем как обнять мою любимую жену и сходить с ней на прогулку. Этим утром я вытащил последний шарик из моей банки... Поэтому каждый последующий день для меня подарок. Я принимаю его с благодарностью и дарю близким и любимым тепло и радость. Знаете, я считаю, что это единственный способ прожить жизнь. Я ни о чем не сожалею. Было приятно с вами поговорить, но мне нужно спешить к моей семье. Надеюсь, еще услышимся!

[Vetag]

Едва захочешь узнать, чего следует избегать, к чему стремиться, - смотри на высшее благо, цель всей твоей жизни: с ним должны согласоваться все твои поступки.Только тот распоряжается всем в отдельности, у кого есть в жизни высшая цель.

 

/Сенека/